«Забота наша простая, забота наша такая…»

Родилась я в трескучий крещенский мороз 20 января 1940 г. на границе двух знаков зодиака-Козерога и Водолея, в год Дракона. И вся моя жизнь, и все поступки, являлись следствием воздействия этих знаков.

1947 год. Первый класс Ядринской городской средней школы. В школу пошла в платье, сшитом из солдатской юбки тети, вернувшейся с фронта. Трудное полуголодное детство. Пионерский галстук носила с гордостью. В комсомол вступала сознательно.

В 1957 году окончила школу и через год поступила в Ядринское училище механизации сельского хозяйства-УМСХ-14, в шестимесячную группу подготовки трактористов. Хотелось испытать себя – смогу ли? Окончила весной 1959 года по специальностям «тракторист и слесарь третьего разряда». Меня приглашали на строительство дорог, работать на катке. А в это же время райком ВЛКСМ набирал группу комсомольцев для отправки в Северный Казахстан, поднимать целинные земли. Конечно, я не могла упустить такой шанс – испытать себя на прочность.

И вот мы, группа комсомольцев, по комсомольским путевкам весной 1959 года приехали в Северный Казахстан. Я в механизаторском бушлате и кирзовых сапогах 38-го размера. На станции нас встретила грузовая машина. Загрузили мы свой багаж, и повезли нас по голой весенней степи в зерносовхоз «Молодогвардейский».

Разместили в двух общежитиях. Условия были непривычными для нас: вода привозная, для отопления каменный уголь, не всегда хорошего качества. Туалет на улице, в метрах тридцати от общежития. Утром нужно было успеть набрать воды из приехавшей машины, принести угля. Дежурили по очереди. Летом, чтобы экономить воду, стирать ходили на небольшой пруд (в «ракиту», как там говорили).

Работа нашлась для всех. Когда трактористы узнали, что я тоже из их братии, каждый захотел заполучить сменщика. Меня поставили сменщицей к парню из Литвы. Когда убедились, что могу работать самостоятельно, дали трактор ДТ- 54. Наша бригада находилась в 18километрах от центральной усадьбы. Жили в вагончике.

К степи мы привыкли не сразу — скучали по нашим лесам, озерам, реке Сура. Но когда стало тепло, в степи расцвели цветы, каких у нас не было — крупные мохнатые колокольчики, чем-то похожие на тюльпаны. Они появлялись из земли после схода снега, и степь расцветала. Это была такая красота! А летом грибы собирали прямо в степи. Не надо было по кустам, по пенькам искать — они на виду. Иди и срезай.

Климат там отличается от нашего. Летом днем очень жарко, постоянно ветер несет песок — кабина трактора так нагревается, что ногам жарко даже через подошву сапог. А ночью ветер стихает и становится прохладно. В этом смысле ночью работать было лучше. Но работать приходилось по две смены. С утра пашу на ДТ- 54, вечером приезжаю в бригаду, мне говорят: «Давай поешь, немного отдохни и поезжай на вторую смену работать на тракторе С- 80, он заправлен». И едешь, и работаешь. Наступает ночь. Степь ровная, трактор плавно покачивается, убаюкивает…Засыпаешь. Иногда приоткроешь глаза, убедишься, что едешь правильно, и снова дремлешь. И вдруг с ужасом просыпаешься, сна уже нет — что-то белое промелькнуло перед трактором: «Господи, кого- то задавила!» Выскакиваешь из кабины и при свете фар видишь пролетающую сову или круглый ком травы — «перекати поле». Сон пропал, можно пахать дальше.

Зимой ребята работали на снегозадержании и всех освободившихся направляли на спасение зерна. В огромных металлических ангарах до крыши было засыпано зерно. И, хоть на улице был мороз за сорок градусов, зерно «горело». Транспортеры не выдерживали, часто ломались, тогда мы, девчонки, ведерными совками перекидывали зерно с одной стороны ангара в другую, проветривали его, чтобы не грелось. И так всю смену. Выходили со смены в 12 часов ночи. Мороз такой, что деревянные постройки трещали, а мы идем и поем: «Забота у нас простая, забота наша такая, жила бы страна родная, и нету других забот…»

Песня звонко неслась в морозном воздухе над спящим поселком. Мы пели и уже не думали о том ангаре, как мы отогревали мерзнущие ноги в горячем зерне. Трудности не пугали – надо было спасать хлеб. Ведь мы были дети военного времени и очень хорошо знали цену хлеба. В то время хлеб не бросали в мусорные контейнеры. Он слишком дорого доставался.

Был в моей жизни страшный случай. После уборки зерновых нас посылали жечь солому. К трактору прицепляли борону, поджигали копешку соломы и тащили по полю.

Когда основное поле было чистым и только кое- где оставались клочки соломы, нас посылали пешком по полю поджигать эти остатки. И вот я иду, поджигаю эти оставшиеся клочки соломы. Вдруг поднялся ветер и погнал огонь по стерне на еще не скошенный участок. Я металась по полю, сбивала огонь, в голове проносились мысли о возможных последствиях. Я не боялась наказания, была только одна мысль: спасти хлеб. Сейчас со страхом вспоминаю, что готова была броситься в огонь, если это поле загорится. Но огонь отступил. Я осталась жива, но до сих пор этот ужас живет во мне.

Прошло 60 лет с тех пор, но часто вспоминается Северный Казахстан, эти бесконечные ровные степи, цветы, огромное яркое солнце, встающее на горизонте. Мы, трактористы, встречали его первыми. Трудности уже не кажутся трудностями, а романтика осталась.

Иногда на рынке или на улице встречаюсь с бывшими казахстанцами, вспоминаем и признаемся, что скучаем по степи, что так хочется еще раз там побывать.

В Казахстане я не только на тракторе работала. Ушла в декретный отпуск секретарь сельсовета и меня, как человека грамотного, перевели туда. Делала всю секретарскую работу. А председателем сельсовета был казах. Уйдет на обед и долго не возвращается, а ведь есть дела, которые без него не решить. Спрашиваю людей, когда он приходит с обеда?

«А пока самовар чая не выпьет, не придет», – отвечают.

Кстати, казахи трактористами не работали. Трактористы были из русских, чуваш, украинцев. Женщины-казашки в ангаре с нами зерно сушили. Когда работала секретарем сельсовета, приходилось ездить в Петропавловск за зарплатой на весь сельсовет. Сопровождающего не было. Ездили с балеткой (раньше были такие чемоданчики из картона, обтянутые дермантином).

В этой балетке возила приличные суммы. Приезжала в Петропавловск ночью, там ночевала, утром получала деньги и поездом ехала обратно. Однажды разыгралась сильная метель. Нас было несколько человек. Я везла деньги. В степь выходить с поезда было страшно. Глаза залепляло снегом. На расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. На наше счастье, с нами приехал наш участковый милиционер из местных. Шли цепочкой за ним, и он привел нас в поселок. Тут все разошлись, и милиционер ушел, а мне в этой снежной круговерти нужно было через весь поселок дойти до своего общежития. Иду и ничего не вижу, думаю: «Только бы не пройти мимо и не заблудиться в степи». Ну вот, наконец, общественный туалет, а от него до нашего общежития метров тридцать. Дошла и деньги привезла, но было страшно.

На тракторах мне долго работать не пришлось. Во время уборки урожая перевели помощником комбайнера, а там трясет сильней, чем на тракторе и меня с сильнейшим приступом боли внизу живота увезли в больницу. Через десять дней лечения врач сказал: «Все, с тракторами и комбайнами можешь проститься. Тебе с твоей печенью это нельзя».

На работу «куда пошлют» оставаться не хотелось. В это время из дома пришло письмо с газетной вырезкой, где было объявление о приеме в Цивильскую культпросветшколу. Я уволилась, вернулась домой, послала документы в Цивильск и стала готовиться к экзаменам. Пришел вызов, поехала поступать, экзамены сдала хорошо. Там требовались хорошие музыкальные способности, я не ударила лицом в грязь, недаром все время участвовала в художественной самодеятельности.

Сейчас, оглядывая свою жизнь с высоты своего возраста, могу сказать, что всю свою сознательную жизнь работала честно и добросовестно, что советская власть, пионерская организация, комсомол заложили в нас такие жизненные принципы, как трудолюбие, честь, совесть, добросовестное отношение к работе и, самое главное — чувство патриотизма. И это не просто слова, с этим мы жили и сейчас живем.

Э. Шадрина, комсомолка с 1954 года

(Запись 1 ноября 2017 года)